Вице-президент, исполнительный директор кластера энергоэффективных технологий Фонда «Сколково» Алексей Паршиков в интервью телеканалу РБК-ТВ Уфа рассказал об автоматизации отрасли, экологических трендах и перспективах зеленой энергетики в России.
— Как развивается энергоэффективность электросетей?
— Это направление активно развивается с 2016 года. Я по прошлому своему опыту неоднократно был в поездках с российским бизнесом с целью изучения международного опыта в этой области.
Например, Дания —передовик по внедрению технологий возобновляемой электроэнергетики — внедрила платформу международного класса по управлению энергосистемой страны. В 2006 году они написали длинное техзадание, как эта платформа должна выглядеть, спустя 3-5 лет поняли, что это абсолютно неправильно. Они потратили много сил, времени и денег на реализацию концепции Smart Grid (умные сети электроснабжения), не получив никакого эффекта. Они пришли к выводу, что нужно менять компанию под платформу, а не платформу под компанию: в 2018 году вместе с делегацией «Россетей» мы видели огромный диспетчерский пульт, за которым два диспетчера управляют всей энергосистемой страны. Мы были сильно этим удивлены, потому что в России сейчас более 1300 районов электросетей, в каждом из которых работают дежурные диспетчеры. Когда мы говорим о Smart Grid, мы говорим о цифровой трансформации компании в целом, и в Дании мы увидели яркий пример.
— При нынешнем уровне инвестиций в этой сфере есть ли шанс построить умные сети по всей стране?
— Мы совершенно точно к этому готовы, местами нужно поменять подход и политику. Алгоритмы мировых игроков позволяют при 15% наблюдаемости сети давать 95% точности технических коммерческих потерь электроэнергии. То есть при низкой автоматизации наблюдаемой сети мы можем с высокой вероятностью определять, где у нас происходят потери. Подобные решения могут внедряться по привычным моделям энергосервиса: внедрение системы автоматом формирует дополнительный денежный поток, и эта система может оплачиваться с этих дополнительных эффектов.
Вы можете пригласить в сетевой комплекс оператора по энергосервису и сказать: теперь мы будем ставить не счетчики коммерческого учета, а платформы управления энергосистемой. Но в современном мире эти платформы нам сегодня недоступны.
В этом плане компания «Россети» большие молодцы: они зарегистрировали у себя внутри контура отдельную дочернюю структуру, которая занимается созданием локального решения мирового класса. У них уже есть очень хорошие результаты. Первые внедрения уже произошли в Республике Беларусь.
— Сколько времени потребуется на создание полноценной платформы?
— Пять-семь лет. Это очень большая задача, над которой трудится большое количество исследователей. Платформа базируется на математической модели сети, создать алгоритмы — это самое тяжелое. Рисовать в интерфейсе кнопочки и так далее — этому мы уже научились. Есть очень много компаний-стартапов, ребята создают сервисы и решения очень быстро, но им для этого нужна фундаментальная основа, то есть математическая модель, которую нужно описать. Для этого нужна геоинформационная система, на которую накручиваются различные функциональные сервисы, помогающие принимать правильные управленческие решения менеджменту компании и руководству страны.
— Заинтересованы ли российские энергокомпании во внедрении этих платформ?
— Если говорить о частном секторе, то недавно в законодательстве появилось понятие «просьюмер» — это человек, который может и потреблять электроэнергию, и генерировать ее, отдавая обратно в сеть. Компании отмечают всплеск таких заявок, и для них это является сигналом к модернизации и переустройству самой архитектуры и логики работы сетевого комплекса, который до этого работал на передачу энергии, а не на ее прием от малых генерирующих устройств. Это очень популярно сейчас в южных регионах страны.
— Не ожидается ли введение ограничений для частных генераторов?
— Ограничений точно не будет. Напротив, это должно простимулировать сетевые организации двигаться к модели Smart Grid.
— В начале интервью вы говорили о возобновляемых источниках энергии. Займут ли они серьезную долю на российском рынке?
— Еще лет 10 назад мы думали: какой будет следующий мировой тренд, сравнимый с появлением интернета, который простимулирует бизнес и привлечет денежный поток? Следующий тренд — это экология. Я верю в концепцию урбанизации, и это уже происходит даже внутри нашей страны: города бьются за кадры, пытаются дать лучшее качество жизни. Рост населения все больше, дома строятся все выше, и экологический вопрос встает все острее. Города хотят, чтобы экология у них была на нужном уровне, и переносят проблемы экологии в другие регионы.
Возьмем для примера ветряную установку. В 2018 году в Дании их было 11 тысяч. Для сравнения, в России мощность одной установки — 2,5 МВт, в Дании в 2019 году планировали строить ветряные установки мощностью в 12 МВт. Ее высота — 256 м: для сравнения, МГУ со шпилем достигает 190 м; размах лопастей сравним с двумя «Боингами-747», порядка 160 м. Чтобы формировать зеленую электроэнергию с этой установки, нужно огромное количество металла, нефти и масла, чтобы все эти элементы двигались. Если посмотреть на углеродный след, над этим еще нужно работать и работать.
Самая зеленая энергия — это вода и атом. Если посмотреть на энергобаланс в России, он с этой точки зрения достаточно сбалансирован. Видимо, поэтому возобновляемые источники энергии у нас не так сильно развиваются: мы применяем их в удаленных регионах, где нерентабельно тянуть нитку классического электроснабжения, строить подстанцию и инфраструктуру.
Я очень жду реализации концепта «Росатома», когда малый атомный реактор закапывают на километр в глубину, а кабель на улице питает ближайший населенный пункт. Думаю, еще нужно подождать лет пять-семь, пока закончатся разработки и испытания. Это сильно ускорит развитие и экономики страны, поскольку Россия имеет очень большую географическую протяженность и логистические плечи во многом сдерживают темпы развития.
— На ваш взгляд, какое количество времени нужно, чтобы наша страна стала энергоэффективной и экологичной?
— Я думаю, потребуется до 10 лет. База у нас есть, до этого мы развивались на западных компонентах, сейчас нам нужно буквально два-три года, чтобы сформировать свои решения. Для этого у нас действует огромное количество мер поддержки от государства, много разных программ финансирования. В течение еще пяти лет мы сможем достичь результатов мирового масштаба.
