— Александр Ильич, на научной конференции, состоявшейся в рамках фестиваля «Айда играть», вы отметили, что на сегодняшний день роль игр недооценена, а роль игрушки — переоценена. Что вы вкладываете в эти понятия?
— То, что игра недооценена, — это мои личные ощущения как исследователя. Мне кажется, игра обладает значительно большим потенциалом, чем мы используем в образовании. У многих специалистов по сей день есть представление, что игра — это развлечение, нечто несерьезное, что не может совмещаться с образовательным процессом. Но мы видим, как в профессиональное образование, где нет детей, пришли компьютерные игры в виде тренажеров и симуляторов. Они учат операторов сложнейших машин, учат будущих летчиков взлетать и садиться. В детском образовании пока это не нашло свое применение. Но понятно, что возможности игры не исчерпаны.
Примерно в два года у ребенка начинает формироваться символическое мышление. Он может замещать мысленно одни предметы другими. С этого момента предметом для игры может стать все что угодно: стол может превратиться в уютный дом, диван — в корабль или паровоз. В игрушки, как правило, закладывается игровой сюжет. Если мы делаем куколку младенца, соответственно, мы проектируем игру, в которой девочка будет играть с куклой как с собственным предполагаемым ребенком, укладывать его спать, пытаться накормить, может быть, спорить с ним. Если мы предлагаем девочке или мальчику какой-то другой предмет для игры, мы тоже закладываем туда игровой сюжет.
Этот сюжет, как правило, опирается на ментальные традиции тех людей, которые сделали игрушку. Мы, родители и педагоги, порой видим, что ребенку в руки попала игрушка, которая несет чужие нравственные ценности и чужие представления о жизни. Нас это раздражает, но мы не всегда можем правильно проанализировать и понять причины. Это породило у нас в стране целые группы экспертов, но наши эксперты в большей мере настроены на то, чтобы «запрещать и не пущать», взять и какую-то часть игрушек объявить непригодными.
— Отечественные производители в этой борьбе сейчас выигрывают или проигрывают?
— Отечественные производители активно борются. Появляются авторские разработки, они вытесняют с рынка некачественную продукцию. У нас есть великолепные достижения в области конструкторов, и эти игрушки очень популярны среди детей. У нас неплохо делаются высокотехнологичные игрушки.
— Некоторые участники фестиваля «Айда играть» отмечали, что сейчас не хватает развивающих игр и дидактических материалов...
— Это ощущение непреодолимо. Разработок всегда будет не хватать, какими бы хорошими они ни были. Важно, что мы встречаемся на таких площадках, обмениваемся мнениями — люди, которые продают игрушки, разрабатывают их и закладывают эту педагогическую составляющую. Мы договариваемся, сближаем позиции.
— Уже 14 лет подряд вручается премия «Золотой медвежонок». Кто становится ее лауреатами?
— Изначально идея премии состояла в том, чтобы уйти от представления, что эксперты должны устанавливать барьер на пути продвижения некачественных игрушек. Задача эксперта — не только сказать, что плохо, но и что хорошо. Для этого мы задумали эту премию, чтобы ежегодно выбирать лучших кукол, мишек, машинки, учебные пособия, детскую мебель, товары для малышей. Мы таким образом пытаемся сказать производителям, маркетологам и родителям, что мы, психологи и педагоги России, хотели бы видеть в детской комнате.
