Юрист Виталий Буркин: «Бизнесмен несет наказание еще до суда»

В последние годы в Башкирии постепенно сокращается количество случаев уголовного преследования предпринимателей. Согласно статистике, в 2021 году в республике было возбуждено 274 таких дела, из которых в суд с обвинительным заключением направлено 71. Годом ранее возбуждено 557 уголовных дел, 413 из них были направлены суд с обвинением.

В интервью телеканалу РБК-ТВ Уфа старший партнер юридической фирмы «Буркин, Хазиев и партнеры» Виталий Буркин рассказал о давлении на бизнес, несправедливости уголовных дел и о том, почему предпринимателю под следствием помогут скорее не адвокаты, а политтехнологи.

Статистика идет на снижение

— Как вы оцениваете статистику сокращения случаев уголовного преследования предпринимателей, с чем это связано?

— Во-первых, непонятно, как считают. Во-вторых, предпринимателей становится меньше: их же не бездонная бочка, их сажают в тюрьмы, разоряют. За один день новые бизнесмены не появляются. В России на одного предпринимателя — 10, если не 15, чиновников, контролеров, вымогателей, шантажистов, рэкетиров. В-третьих, уже давно умные люди не расправляются с коммерсантами путем возбуждения экономической статьи.

— Может быть, на статистике отразилась и пандемия?

— Не думаю, что в пандемию аппетиты у кого-то уменьшились и методы изменились. Не стоит забывать самое главное: дело в отношении предпринимателя очень часто возбуждается не для того, чтобы его осудить. Это инструмент давления: бизнесмена надо разорить в ходе следствия, когда идет давление на его контрагентов и партнеров, когда расторгаются сделки, арестовывается имущество, когда он опорочен в глазах вкладчиков, дольщиков и так далее. В России бизнесмен несет наказание не после приговора суда, а до него. И даже если предпринимателя оправдают, в этом уже нет смысла: как правило, он потерял все еще на стадии следствия.

— Недавно бизнес-омбудсмен республики Флюр Асадуллин озвучил предложение, чтобы такие дела в отношении предпринимателей рассматривались в особом порядке, то есть чтобы решение о возбуждении уголовного дела в отношении предпринимателя принимал руководитель следственного органа по региону. На ваш взгляд, это как-то снизит давление на бизнес?

— Никак не снизит, потому,что чем выше уровень следствия, тем серьезнее давление. Не стоит забывать и ещё об одной очень важной вещи: есть бизнесмены, а есть настоящие мошенники, которые лишь притворяются предпринимателями. Допустим, некий человек зарегистрировал на какого-нибудь бомжа 20 фирм-однодневок для обналичивания средств и месте с этим бомжом действительно совершает настоящие преступления. И что? Чтобы возбудить в отношении них уголовное дело, нужно дожидаться решения руководителя СК региона?

Политтехнолог вместо адвоката

— В своем Телеграм-канале «Строптивый адвокат» вы высказали мнение, что в таких случаях необходимо привлекать для своей защиты не столько юристов, сколько политтехнологов. Объясните, пожалуйста, свою точку зрения.

— Если мы говорим о полномасштабном наезде на бизнес — с помощью прокуроров, налоговых органов, Роспотребнадзора, судов, следственного комитета, МВД, когда по всем фронтам бизнесмену создаются проблемы, — бессмысленно обращаться к адвокату и требовать от него результата. Адвокат, может быть, через два года добьется оправдательного приговора, но это бессмысленно. Решать ситуацию нужно сейчас, когда какие-то генералы в высоких кабинетах являются либо заказчиками, либо исполнителями этих наездов. Адвокаты не в состоянии с этим бороться. Но с этим могут бороться журналисты, политтехнологи, блогеры, журналисты.

У нас адвокатура, к сожалению, работает так: пока дела нет, а только симптомы, никто ничего не делает. Но когда уголовное дело возбуждено, — действовать уже поздно, потому что все арестовано, в глазах контрагентов предприниматель — негодяй, бизнесмен занимает страусиную позицию в ожидании суда, но к этому моменту у него уже ничего нет.

Кредит как повод для статьи

— Бытует мнение, что статья 159 УК РФ чуть ли не любимая у правоохранителей, потому что ее формулировка позволяет назвать преступлением практически любую сделку, даже невыполнение условий контракта. Именно с мошенничеством связана чуть ли не половина уголовных дел в отношении предпринимателей, по крайней мере, такая статистика была в первой половине прошлого года. Неужели обвинить предпринимателя в мошенничестве настолько легко?

— Очень легко по одной простой причине: пленум Верховного суда России запутал ситуацию до такой степени, что при невозврате любого долга с помощью пространных формулировок позволяется признавать каждого мошенником. Хотя Конституционный суд в своих решениях — последнее из них было в июле прошлого года — отметил: мошенничество есть там, где при заключении сделки происходит такая ситуация, что лицо, которое на самом деле приобрело обязательства по сделке, не идентифицируется. Это может быть поддельный паспорт, фальшивые документы какого-либо юрлица. То есть если потерпевший не может доказать свою правоту в гражданском порядке.

Верховный суд России толкует эту статью иначе, в том числе и по кредитному мошенничеству. У нас была введена статья 159.1, где законодатель очень странно определил преступление как «мошенничество в сфере кредитования путем представления недостоверных сведений о своих доходах». Всех начали судить как мошенников: не вернул долг, не исполнил кредитных обязательств, предъявил недостоверную справку 2-НДФЛ. Как известно, она у всех недостоверна: банки сами просят представить доход повыше.

Эта статья является абсолютным архаизмом по той простой причине, что Банк России давно разработал рекомендации для банков, где сказано: если вы выявили, что у лица подложный паспорт, вы сами решаете вопрос о выдаче кредита; просто повышайте ему процентную ставку и увеличивайте резервы.

Практика наших судов совершенно отстает от реалий: банк — это организация, которая на свое усмотрение выдает кредит, и сделка — даже если заемщик предъявил недостоверные сведения — не становится от этого недействительной или ничтожной. Банк проверяет все сведения, и если он выдал кредит, значит он учел недостоверные доходы, но повысил процентную ставку, вот и все.

Это абсолютно внутреннее дело банка и заемщика, там не пахнет составом преступления. Однако у нас по такой схеме сидят процентов 80 предпринимателей, которых надо срочно освобождать и реабилитировать.

Дело Войцеха

— Не могу не обойти вниманием историю, связанную с юристом Александром Войцехом, которого в конце сентября приговорили к четырем годам лишения свободы за покушение на мошенничество в крупном размере. На какой стадии это дело сейчас, что грозит юристу?

— Зацепились там за его банковский долг. «Россельхозбанк» и «Сбербанк» сказали: мы не видим состава преступления, ущерба нет. А ВТБ — кстати, очень серьезная ситуация — никак не обозначил свою позицию. Очень интересно было бы услышать от банка его позицию. Насколько мы понимаем, банк предлагает людям получить кредит, как в ситуации с Войцехом, — они сами обратились к нему, одобрили ему заявку, а потом по совершенно иной причине решили не давать кредит, хотя договор был заключен. Сейчас они никак не обозначили свою позицию и не встали на защиту своего заемщика, который до этого исправно платил им по всем кредитам.

— Каким образом вообще возникло это дело?

— Дело в том, что у Войцеха похитили кредитные средства — 2 млн рублей, причем косвенно участвовал в этом хищении судебный пристав. Пристава осудили, и он, зная о том, что у Войцеха есть исполнительное производство, написал заявление в Следственный комитет. То есть это дело, по сути, — одно большое преступление против правосудия.

— Насколько я понимаю, банкам не был причинен ущерб? Или он был возмещен?

— «Россельхозбанк» и «Локо-банк» продали задолженность, поэтому заявили об отсутствии ущерба. У ВТБ не было вообще и заведомо не могло быть ущерба, потому что кредит не был выдан. Еще есть «Газпромбанк», которому Войцех остался должен 600 тысяч рублей, но эта сумма взыскана, имеется исполнительное производство по гражданскому делу. Сейчас подана апелляционная жалоба. Ситуация абсолютно банальная, и подобное может случиться с любым человеком.

Добавлю, что такое молчание очень существенно бьет по репутации банка, учитывая, что его сотрудники сами звонят потенциальным заемщикам, становятся инициаторами подачи заявок, одобряют кредит, но не выдают его. Теперь они, даже если не настаивают на уголовном преследовании, все же не говорят об отсутствии состава преступления. Процесс еще идет, интересно, как банк поведет себя — если, конечно, репутация кому-то еще важна в этой стране.